– Может, на него тоже надавили эти социальщики? – предполагаю я.
– Они на всю администрацию давили, но как раз Джарвису-то социальщики с их жалобами не страшны ни с какого боку. Он мировой судья, выборный, а не назначенец... Не понимаю. И ведь этот Окафор никто, вступиться за него толком некому, а сам собой он просто пьянь и голодранец, у него в кармане никогда не бывало больше двадцати монет!..
Пожимаю плечами.
– Знаете, Рита, доводилось мне сотрудничать с одной аналитической конторой, – ага, я даже зарплату в ней получаю, но хвастаться смысла не вижу, не та аудитория, – и там говорили так: если умный человек на твоих глазах делает явную глупость, значит, чего-то ты о деле не знаешь. Я бы на вашем месте не торопился возмущаться, а немного обождал, авось что-нибудь и прояснится. Ваш судья Джарвис человек умный, наверняка знал, что делал, реакцию людей предвидел.
– Но зачем ему, чтобы его смешивали с грязью?
– Просто мне представляется, у сегодняшнего судебного вердикта будут и иные последствия...
– Какие последствия, да, сэр? – интересуется индеец Брасс.
– Мы ж нездешние, а тут нужно знать вашу кухню. Однако последствия – будут наверняка, и умный человек должен бы заранее их спрогнозировать. Так что, повторяю, давайте пока просто понаблюдаем.
Опыт "сотрудничества с аналитической конторой" в очередной раз себя оправдывает. Столб с прикованным к нему негром внезапно из состояния покоя переходит к медленному поступательному перемещению, оказавшись не частью общего "судейского помоста", а надстройкой на чем-то вроде автоприцепа, под эту часть временно замаскированного. Толпа на площади от такого поворота событий на какой-то миг замолкает, а потом крики в духе "это че такое" перекрывают уровень среднестатистической рок-тусовки.
Со сцены что-то сообщают – жаль, микрофон уже отключили, – и в толпе начинается натуральная цепная реакция...
– Что там такое? – подпрыгивает филиппиночка, которой, естественно, за спинами народа ничего не видно, кроме этого самого движущегося столба. Я, недолго думая, подхватываю пискнувшую девчонку и сажаю себе на плечи. Ничего, Сара, если и узнает, не обидится, шоу все-таки, совершенно в духе классических рок-концертов. Только по музыкальным тусовкам я не ходец, а тут наклевывается нечто явно поинтереснее.
Со стороны выглядит сие нечто следующим образом: первые два ряда зрителей, которые услышали объяснение со сцены, замолкают, потихоньку переваривая новость, потом раскалываются на две категории: одна возмущенно орет, вторая со смехом аплодирует. Со спины их теребят те, кто был сзади и не слышал, получают от уже осведомленных разъяснение-пересказ – и после аналогичного переваривания инфы вливаются кто в первую, кто во вторую группу, нейтралов не наблюдается. Далее все повторяется по тому же самому алгоритму, расширяясь полукругом на всю площадь.
"Позорный столб" с осужденным негром медленно удаляется, увозимый на автоприцепе полицейским седаном с красно-синей мигалкой, но без сирены. Вместо оной все это время со стороны столба доносится дикий сольный вопль на разрыв глотки.
Когда новость доходит до нас, Хуана просто падает; ловлю ее в воздухе и ставлю на асфальт. Дедок Диксон размахивает тросточкой над головой и свистит в два пальца, седой морпех смотрит вслед уезжающему столбу с видом благостным и довольным, а Рита снимает очки и промокает платочком слезы умиления.
– Джарвис, простите меня, дуру старую, была неправа, – обращается она в пространство с чистосердечной искренностью.
И я ее понимаю. В Форт-Рейгане я гость, картину знаю сугубо с чужих слов и пришел под занавес, – но понимаю. И, массаракш, полностью разделяю восхищение талантами мирового судьи Джарвиса.
В Америке при комплексном преступлении принято осуждать комплексно же, то есть плюсовать сроки-штрафы, а не брать по самой тяжкой статье. Тут у нас похищение несовершеннолетней, причинение телесных повреждений средней тяжести и попытка изнасилования, и за все это совокупно – сутки позорного столба. Мизер? Ага, конечно, мизер.
И четыре туза на этом мизере обеспечил указ, пробитый несколько лет назад департаментом социального развития Американских Соединенных Штатов. Согласно которому позорный столб как варварский пережиток средневековой пенитенциарной системы не должен устанавливаться в черте города...
Тридцать часов, говорите? На ночь глядя? Да после того, как столб, согласно указу, честно вкопают где-нибудь в паре километров от условного городского периметра и уедут прочь – подчиненные шефа Гриссона не должны нести круглосуточную охрану отбывающего наказание преступника, в их обязанности входит только позаботиться, чтобы он не сбежал до истечения срока, – спустя час, максимум два вместо неудачника-насильника Джосайи Окафора там останется лишь кучка кровавых ошметков. А к утру падальщики и прочие насекомые приберут и кровь... Ну а происходи дело днем? Да было бы все то же самое, ну прожил бы клиент на час-полтора дольше. Может быть.
Судья Джарвис, вы великолепны. Готов сделать двойное "ку".
Бар с незатейливым названием "Paul's", как и следует ожидать после такого вот шоу, забит до отказа, делая усиленную выручку этому самому Полу – а может, Паулю или Полю, кто его знает, кем там были предки хозяина, сам он мне семейную одиссею не расписывал. Народ культурно отдыхает и мирно расслабляется. В основном пивом и более крепкими напитками под орешки, сушеных кальмаров и прочую немудреную закуску, хотя кое-кто по нашему примеру заказал более плотный ужин. Выбор не-морепродуктов в баре невелик, однако имеется вполне съедобная вермишель с томатным соусом и сосисками. Хуана жалуется, что сосиски слишком жирные, а специй, наоборот, маловато, однако это ей не мешает расправиться со своей половиной тарелки; средние американские порции я и за ленточкой, и здесь прекрасно помню, потому и заказал одну на двоих.