Зыбучие леса - Страница 54

Столица штата-острова Манхэттен на поверку не блещет ни размерами, ни архитектурными изысками. Выбравшись из портового района, мы со стажеркой наудачу сворачиваем направо и скоро оказываемся в спально-жилых кварталах. Аккуратные домики – классический тип пригородной коттеджной застройки в небедных пригородах Лос-Анджелеса, этакий панельный сайдинг в два этажа с мансардой или просто чердаком, водяным баком на крыше, цветочными клумбами у крыльца (опционально) и пристройкой гаражно-хозяйственного назначения; иногда пристройка эта или первый этаж основного коттеджа заняты тем или иным магазинчиком. Окрашены домики в основном в белый цвет, однако дальше на этом белом фоне местные художники, так сказать, самовыражаются с разной степенью вкуса, стиля и соответствия общей гаммы строения генеральному плану архитектурного оформления, если оный в Форт-Рейгане вообще имеет место быть. Асфальтированные дороги, тротуаров как таковых нет, но обочины достаточно широкие; в наличии и пешеходные дорожки от улицы до крыльца, некоторые выложены галькой или крупной щебенкой, другие просто натоптаны – в сухой сезон достаточно, а вот во время дождей месиво будет знатное, по такому не очень-то походишь без хороших сапог... Отгороженная от мирного социума проволочной сеткой территория обезьянника, в смысле здешней школы. Стадион, на котором пацанва гоняет то ли в американский футбол, то ли в выбивного. Бело-сине-золотая вывеска "Американского Объединенного банка", нам навстречу медленно катит седан "корона Вик" классической черно-белой раскраски с выключенной в данный момент мигалкой и синей надписью "Police" на капоте и бортах. Строительство – возводят сразу три дома неоформленного покуда назначения. Гостиница "Водяные врата" – это что, массаракш, как бы намек, что сюда никакие госслужбы безопасности ни за что не полезут, а то у президента будут большие неприятности?

Народу на улицах на удивление мало – всего восьмой час вечера, вроде "детское время". И когда мы выходим на площадь за отелем – становится понятно, почему.

На площади поставлен этакий "зеленый театр". Сцена-подиум, ее задник представляет собой съемный экран, на котором то ли крутят кинофильмы, то ли запускают видеосопровождение во время выступления местных рок-групп, – вполне бюджетная альтернатива кинотеатру, в той же Америке в глубинке подобных полно, обычно их ставят прямо у автостоянки, чтобы народ смотрел очередную синему или шоу, не вылезая из тачки.

Здешнее шоу, однако, иного рода. На экране – крупным планом прямая трансляция происходящего на подиуме, с расчетом, видимо, для задних рядов и наблюдателей из окон гостиницы, а вместо рок-группы там – сборище вида в принципе знакомого, но совершенно не сценического.

– ...принимая во внимания свидетельства сторон и аргументы защиты, суд приговаривает мистера Джосайю Окафора к тридцати часам позорного столба. Дело закрыто.

Удар деревянного молотка в динамиках звучит громче выстрела, я аж вздрагиваю.

Площадь шумит, кто-то что-то кричит, на экране длинный лысый негр в наручниках широко улыбается, демонстрируя отсутствие двух зубов и далекое от идеала состояние еще нескольких, и трясет руку плотному парню в деловом костюме. Тот улыбается в ответ – совершенно не американским образом, губы крепко сжаты, а в глазах и вовсе читается филатовское "раздавил бы гниду, да не кажет виду", – и уходит, а два копа ведут лысого негра к столбу, установленному на краю сцены, и пристегивают наручники к кандальной цепи. Он даже не пытается сопротивляться.

Стоящая в задних рядах толпы, то есть как раз рядом с нами, средних лет дама в желто-розовой блузке и стальных очках поджимает губы и качает головой.

– От Джарвиса я такого не ожидала, – изрекает она в пространство.

– А в чем дело-то, мэм? – любопытствую я. – Мы только что подошли...

– Как так – в чем дело? Весь Манхэттен второй день обсуждает...

– Мы нездешние, с корабля "Шенандоа".

Как и ожидалось, встретив свежие уши, дама охотно делится новостями.

– Этот вот Окафор утащил в лес старшую дочку Милли Робертс и пытался изнасиловать. В последний момент успели спасти, он девочке только сломал руку, до худшего не дошло.

– В Техасе за такое прибили бы на месте, да, мэм, – сплевывает на асфальт седой товарищ с практически индейским профилем и татуировкой "Semper fi" на правой руке.

– У нас бы тоже прибили, да когда спасали, слишком много посторонних глаз случилось вокруг, – вздыхает его сосед, этакий пожилой живчик с бамбуковой тросточкой, в шортах-бермудах и белой панаме. – У Леннокса особо и выбора не было, пришлось скрутить и тащить в участок.

– Диксон, да разве ж я хоть слово против Леннокса сказала? Мальчик делал все как положено. И шеф Гриссон правильно передал дело в суд, куда же еще-то.

– Правильно – это прибить прямо в камере, и никаких хлопот, да, мэм, – упрямо стоит на своем морпех-индеец.

– Вы неправы, Брасс, – возражает дама, – подобное было бы полицейским произволом. А шеф Гриссон человек хоть и жесткий, но следует закону.

– Рита, душечка вы моя, – вступает живчик Диксон, – как сказал в то воскресенье преподобный Даглиш, "не люди для закона, но закон для людей". Важна не буква, а дух.

– С духом одна беда: его каждый понимает по-своему... В общем, об этом мы поспорим как-нибудь в другой раз, а молодые люди хотели услышать подробности самого дела... вас как, простите, зовут?

Мы представляемся, Рита кивает.

– Так вот, Влад, Окафора привели в участок, начали оформлять дело. Многие в городе предлагали не возиться, а сразу, как выражается Брасс, прибить и никаких хлопот, но тут взвились, знаете ли, представители департамента социального развития. Мол, произвол, нетолерантность и сегрегация. Такой шум подняли, грозились в случае предвзятого суда подать жалобу наверх вплоть до аппарата президента. Вот судья Джарвис и решил провести открытое слушание, при всем городе, чтобы потом никто не мог заявить о подтасовках. Все бы хорошо, но такого демонстративно мягкого приговора я от него не ожидала... он всегда стоял за справедливость.