Зыбучие леса - Страница 34

Наследником покойного Кеттеринга в его досье числился его добрый друг Рудигер Штерн; фамилия, конечно, звездная и не сильно редкая, но жителей в Роттвейле, мягко говоря, немного, а раз так, сей друг почти наверняка должен приходиться родней шерифу Уве Штерну. Поэтому я во время прогулки не столько любуюсь красотами городка – нету тех красот, обычная ухоженная деревушка, каких и в заленточной Германии вагон и три тележки, разве только там дома больше кирпичные или в стиле фахверк, а здесь, в гораздо более теплом и сухом климате, и деревянные неплохо себя чувствуют, ну и асфальта на улицах нет, ибо далеко не всякий богатый новоземельный город его может себе позволить, – а выискиваю этого самого шерифа. Кто ищет, тот, как поется в старой детской песенке, всегда найдет, да и пространство для поиска не особенно велико, а приметный белый стетсон главного местного копа – отличный ориентир.

В общем, снова пожелав шерифу удачного дня, спрашиваю о наследнике Кеттеринга – ни разу не скрывая, что интересует меня само это наследство.

– Знаю, конечно, – отвечает тот. – Рудигер Штерн – это мой старик. Я сам минхеера Кеттеринга помню, но дружил он именно с папаней, ему все и оставил. Да там и было-то – участок и домишко, мы туда иногда выезжаем на рыбалку и вообще.

– Участок и дом мне ни к чему, а вот если герр Кеттеринг оставил что-то вроде дневников...

– Тут ничего не скажу, не в курсе. Вы зайдите к моему старику, Влад, да поболтайте с ним сами. Если выдержите три часа воспоминаний о славных африканских охотах, глядишь, и узнаете что-нибудь, – ухмыляется шериф.

Что в лесной охоте, что в африканских сафари я полнейший профан. Но ради дела – почему бы и нет. Я, правда, совершенно не уверен, сколько дела будет с того разговора, и будет ли вообще, однако до завтрашнего утра мне вроде как торопиться особенно некуда. Уточняю, где искать Штерна-старшего, и отправляюсь по названному адресу. То бишь в "Донер-кебаб" Селима. Ну правильно, универсальное заведение – когда надо, шашлычная, а когда надо, работает и пивной. Исламские заповеди, как говорится, одно дело, а бизнес – совершенно другое, в этом турок Селим ни разу не оригинален. Впрочем, как и изрядная часть его соотечественников там, в Старом Свете.

Территория Европейского Союза, г. Роттвейль. Среда, 37/08/22, 22:54

Три часа африканских охот я выдерживаю. И четыре выдерживаю. Подробно этак, с точным обоснованием, кого, где и как лучше брать; в делах сугубо охотничьих, повторяю, могу изображать только свежие уши, что, впрочем, и нужно старику Штерну ("просто Руди, малый, господ оставим для официоза"). Вернее, старикам, ибо Штерну-старшему на послеполуденное время компанию в пивной составляет его сосед Штефан, обоим годиков этак за пятьдесят – по местному календарю, то есть немного помладше моего деда... в общем, разных охотничьих рассказов, как и на кого они там ходили, в лицах и с примерами, хватает на пару Тургеневых, а я его и в школе не любил, в том числе и за тематику. Но – приходится перетерпеть.

А вот в разговор о правильном оружии для охоты на слонов, тигров и прочих завров я даже ухитряюсь вклиниться, благо помню рассказы Хэмингуэя и Буссенара, почему-то у них там народ обходился без тяжелых штуцеров под могучие нитроэкспрессы и спокойно отрабатывал всю "большую пятерку" из стандартного "маузера", "маннлихер-шенауэра" и "ли-энфилда", иными словами – из штатных армейских винтовок под штатный же боеприпас, оружие хорошее и дальнобойное, но ни разу не крупнокалиберное.

– И что с того? Сейчас, я вам скажу, ниггеры и браконьеры спокойно убивают носорогов и слонов из "калашниковых". Но это же не охота! Охота – это когда ты в зверя где выстрелил, там он и лег.

– Это вы про охоту в стиле английских джентльменов, я так понимаю?

– Каких таких джентльменов?

– Ну, это когда джентльмен берет штуцер восьмого калибра, подходит к слону, стреляет, оба падают; кто первый встал, тот и выиграл.

Хохотнув, Штерн поднимает палец.

– Все почти так, только богатые англы предпочитали ездить на сафари как раз с нитроэкспрессами. А вот у потомственных африканеров – или кейп-ган, или, действительно, прадедовский штуцер восьмого калибра...

– Верю. Я с тяжелыми винтовками имел дело только однажды, приятель на стрельбище хвастался свежим "винчестером-сафари" под четыреста пятьдесят восьмой калибр. Ну, ключица у меня после выстрела осталась цела, это плюс, а все остальное...

– А потому что уметь надо.

...И вот так, с вариациями – четыре часа, массаракш. В сторону Кеттеринга разговор удается перевести лишь когда Руди совсем выдыхается. Конечно, покойного друга Рольфа он помнит хорошо, много кого они с ним тут промышляли, в основном – четвероногих, но и с двуногими тварями пару раз доводилось... пересечься. Нет, никаких дневников Кеттеринг не вел, не имел такой привычки, грамоте был обучен, конечно, но у него в доме не имелось даже книг, а только пачка газет на всякие бытовые нужды – законопатить щели, запыжевать патрон, ну или под кустиком пристроиться... Дриллинг минхеера Кеттеринга наследники оставили себе, добрая игрушка – нижний ствол под "девять и три", два верхних двенадцатого калибра и алюминиевый футляр-чемодан от люфтваффе, которому сносу нет, на сто метров сей штуцер до сих пор кладет пулю в пулю; а еще у покойного имелась "комиссионка" восемьдесят восьмого года, карабин этот Руди почти сразу продал, потому как сам левша, а старая армейская магазинка, разумеется, под стрелка-правшу, ну а кроме того, не немцы ее делали, а какие-то китаезы, и хотя Кеттеринга это оружие ни разу не подвело, Руди Штерн свои винтовки выбирает более придирчиво...