Да, "коммандо" дороже карабина образца сорок второго года, однако это сейчас некритично. Моя операция, в конце концов, мне и решать, даже если наверху потом сочтут расходы чрезмерными, не разорюсь.
В составе колонны дорога до вольного города Порто-Франко протекает без эксцессов, разве что во время короткого привала на полпути кто-то из мигрантов отходит в кустики и то ли не там присаживается, то ли не так наклоняется, но его злостно кусают за мягкое место. Некий представитель членистоногой фауны Новой Земли – подробности смазаны вместе с этим самым представителем в неопознаваемое пятно. Укус смазывают спиртом, пострадавшему же рекомендуют в городе обратиться к врачу, оптимистично сообщив "коли сразу не помер, еще три часа точно проживешь".
Знакомая мне гостиница "Белый конь" оказывается, к моему удивлению, на целый квартал дальше от южного блокпоста. Пока едем, до меня доходит, что, собственно говоря, произошло: блокпост за год "сдвинулся" вместе с южной границей Порто-Франко, город-то растет и расширяется, как почти все поселения Новой Земли. Хозяйка гостиницы, миссис Флоренс Фортескью, мою догадку подтверждает:
– Как раз в мокрый сезон сделали, этот ушлый армянин Саркис отхватил себе участок под мотель прямо у южного въезда и теперь перехватывает самых вкусных клиентов.
И верно, мимо ведь проезжал, видел. Мотель "Арарат". Такое название, да плюс имя, которое тоже мне знакомо...
– Это случайно не тот Саркис, что раньше с братом держал гостиницу на базе "Россия"?
– Он самый. Брат, Арам, до сих пор на орденской базе, а Саркис тут. Мафия, натуральная мафия, – возмущается Флоренс, – всех денежных клиентов еще на базе Арам агитирует ехать именно к своему брату!
Мафия, факт. Только, во-первых, мафия насквозь понятная, а во-вторых, сколько помню этих братьев-армян, сервис у них был качественный и на кухне, и в плане прочих плюшек гостиничного дела. Значит, клиент от такого выбора не страдает, ну а увеличение конкуренции как таковое – неизбежное следствие того, что занимаются обсуждаемым вопросом отдельные инициативные личности снизу, а не большой трест сверху.
– Лично я, Флоренс, предпочитаю проверенные места. Так что мы поживем пока у вас, если не возражаете.
– Ну разумеется, не возражаю. Вам двухместный номер?
Филиппиночка краснеет, на что я хмыкаю.
– Лучше два одиночных, целее буду.
– Вы ее так боитесь? – громким шепотом спрашивает Флоренс.
Хуана багровеет как помидор (вот уж не думал, что смуглые азиатки так умеют, ну пусть эта конкретная – евразийка с непонятной толикой испанских и, скорее всего, китайских генов), а я отвечаю:
– Ее-то не боюсь. Да только жена мне потом оторвет голову, или еще что-нибудь. Жалко, знаете ли, привык за столько лет, опять же это мой основной рабочий инструмент...
– Влад, это ты про голову, или еще про что-нибудь? – подает голос девчонка.
Зар-раза.
Развожу руками:
– Ну вот, видите? Точно два номера надо. – Разворачиваюсь к стажерке: – Как приведешь себя в порядок, спускайся обедать, а потом принимаешься за расшифровку и набор текста. Будут вопросы, записывай, приду – обсудим.
– Хорошо. А ты куда?
– Искать тебе следующую порцию работы, разумеется, – ухмыляюсь я. – В аргентинское представительство.
Пламенно-золотой знак инкского солнечного божества Инти на покровах лежащей Девы Марии, небесно-голубых вверху и внизу с белой вуалью между ними. Или, если кому больше нравится иной вариант расшифровки описанной вексиллологии – голубое небо, голубое море, а посередине "серебряная река" Ла Плата и "майское солнце" революционной независимости тысяча восемьсот двенадцатого года. В общем, аргентинский стяг на флагштоке, сияющие начищенным серебром таблички – слева на испанском "Representación de República Argentina", справа на английском "Representation of Argentine Republic", что в обоих случаях означает, разумеется, "Представительство республики Аргентина"; на входе охранник в блеклой вариации натовского камуфляжа "лес" и той же расцветки панаме, на ремне в открытой кобуре – старый добрый "хай-пауэр", а на левом плече стволом вниз висит смахивающий на "узи" автоматик, если склероз не обманывает – "эфе-эме-ка-трес".
Охранник что-то спрашивает у меня, желающего войти, и после моего "Yo no hablo español" переходит на более-менее разборчивый английский:
– Вы по какому вопросу, мистер?
Честно отвечаю:
– Меня интересует история вашей территории. Самое начало, времена освоения, а лучше еще до того. С кем об этом можно побеседовать?
Боец озадаченно чешет репу – понимаю, вопрос не входит в стандартный перечень, какой обычно слышит вохровец у входной двери, – но потом все же говорит:
– Главный вход, вторая дверь налево. Лучше Бенито в архивах никто не разбирается.
– Благодарю, – киваю и двигаюсь в указанном направлении.
На нужной двери, чтобы я не запутался, начертано "Archivos". Стучу, и на утвердительно-согласное ворчание изнутри вхожу внутрь.
– Сеньор Бенито? – зубасто улыбаясь в американской манере, благо акцент у меня именно от янки, а не британский, протягиваю руку для рукопожатия хозяину кабинета: пожилой, невысокий, зачесанные назад остатки седых волос, сплющенный нос и мощные, диоптрий на шесть, очки в серебряной оправе. – Департамент исследований при Патрульной службе Порто-Франко, Влад Скьербан. – Именно так исконную мою фамилию "Щербань" произносит большинство наглоязычных персон, чем переучивать их всех, проще сразу так и представиться. – Интересуюсь делами прежних дней, а именно – историей освоения аргентинской территории. Совсем хорошо, если у вас найдутся какие-нибудь сведения, предшествующие этому периоду.